Довелось не очень продолжительное время понаблюдать за игроками в автоматы, а также пообщаться с дилерами такого заведения. Интересный факт- новички, вот кто реально в первый раз заряжается играть, почти верняк этим же подходом неплохо выигрывают. Причём у них ещё есть тормоза (а их начавшееся "проскальзывание"- первейший признак состоявшейся аддикции) и поэтому они уходят с хорошим выигрышем. Я ещё могу понять, когда крупье дают новичку выиграть в живом казино, чтобы подсадить на иглу азарта и потом ободрать подсевшего до трусиков, но точно такие же дела проворачивают бездушные машины. И не спрашивайте почему- ответа у меня нет.
Еще в детстве с братом боролись с "Одноруким бандитом" в Одессе. Я обчистил аппарат на Советской армии, а брат в морпорту и всё в один день. Потратили не больше рубля, а получили по 15. Но то были механические, с тремя барабанами. Как показала практика- эти машины душевнее новых)
О спорах. Лучшие воспоминания моего детства - как мы спорим с папой и дедушкой. Мама и бабушка иногда успевали вставить словечко тоже. В нашей семье словом "спор" называлось что-то очень важное и приятное - совместный поиск оригинальных или умных мнений. До сих пор я периодически напарываюсь на то, что люди синонимизируют спор и ссору. "Ой, нет, в нашей семье никто не спорил, мы жили очень дружно". Ха-ха-ха! Молчать и соглашаться на идеи лидера без сомнений - это не обязательно хорошо. Иногда за таким "дружно" скрываются бездны. Слово "спорить" для меня означает - общаться, искать ответы, сомневаться, аргументировать, работать "адвокатом дьявола", дискутировать. Это наслаждение. Это отличный метод обучения детей становиться взрослыми. О детях отдельно. Для меня спор - не что-то соревновательное, в нем нет задачи победить. Как и в сексе, в споре смысл в процессе, а не в скорости достижения результата. Спор-как-битва может быть ради победы или ради шоу. То есть это две четких разновидности, в одной из которых важно наличие зрителей. То, что в моей семье называли спором, имело совершенно иные цели. Не победа и потешить самолюбие. Не шоу и завоевать социальное признание. Во-первых, азарт этой формы общения (он не требует зрителей). Во-вторых, обучение на примерах (требует зрителей). Обучение кого - нас, детей. Обучение чему - удовольствию думать, вставать на точку зрения собеседника, искать аргументы и ракурсы. Ну и просто разговор как форма небытового общения - это лучшее, чему можно учить детей. А искусство растить собеседника в споре - это уровень выше, чем искусство побеждать в нем. О чем мы "спорили"? Вообще о чем угодно. Например, папа приходил с работы, обедал, лежал пару часов на диване с книжкой, а потом понимал, что хочет общаться. Он брал под мышку меня или брата и тащил к карте мира на стене: давай подумаем, где бы мы хотели жить, если не здесь? Или приходил с обсуждением ситуации из книги, которая с одной стороны такая, но с другой-то другая! Он запрашивал наше мнение. Если мнение совпадало, - мы могли поискать аргументы в пользу противоположного, - того, с которым все несогласны. Я очень любила эту игру с названием "адвокат дьявола", и до сих пор считаю, что у каждого своя правда, и нет никаких "он козел, она дура", есть просто люди, которые друг друга не смогли понять. На праздниках за столом были уже настоящие споры, яростные, яркие. О литературе и истории, об отношениях и психологии. О том, можно ли пересказывать классику сниженной лексикой или неканонически трактовать Онегина. О том, Сомс - собственник или хороший мужик? Мудак ли Печорин? Почему лучше жениться на Ольге Лариной. Или нет, лучше на Татьяне? Кто из мушкетеров лучше в качестве директора? Надо ли говорить Мариванне то, что она надеется услышать, если это не соответствует истине? Например, что ее внук молодец, когда он идиот, но ей важно им гордиться? В какой стороне отсюда Багдад? О чем написан "Ходжа Насреддин"? Почему Инна прямо влюбилась в Алексашку Меншикова из романа Толстого, если он пройдоха и жулик? Честно ли делить арбуз на одинаковые порции, если один из детей любит его гораздо сильнее, чем все остальные? Всегда есть о чем поспорить. Это одна из моих "точек опоры" на всю жизнь, один из моих "патронусов" - благодарность за тепло и ярость этих споров, за ощущение, что спорить - это хорошо, что спорить можно безопасно, не противопоставляя наличие собственного особого мнения понятию "мы дружные и хорошие". Можно быть хорошим и оспаривать мнение старших. Можно спорить, когда ты маленький, когда тебе не хватает знаний, когда ты в уязвимой позиции - спорить можно, потому что смысл не в противостоянии, а в поиске, смелости и удовольствии совместности. Можно быть несовершенным, - свои тебе помогут найти аргументы, они прикроют твои бреши. Они, кстати, тоже не без белых пятен в знаниях и аргументах. Они, взрослые, ценны не своим абсолютно верным мнением. А тем, что готовы общаться с детьми, передвая им белые пятна (и теплые воспоминания, на которые они смогут опираться, став взрослыми) и отсутствие страха сесть в лужу, проиграть в споре, выглядеть неумными. Они демонстрировали, что проигрывать можно не страшно, не больно, не обидно. Они вообще не определяли победителей. Один спор перетекал в другой, а нам оставалось понимание, что можно не подводить черту. Само знание о мнении умного человека, отличном от твоего - это тоже часть роста. А не-победа в споре дает больше возможностей аккуратно взять кусок мнения собеседника и встроить в свою картину мира, не признавая себя побежденным. Это продуктивнее для взращивания хороших собеседников, чем удовольствие назначить победителя и побежденного. Инна Бартош
Ошибочка. А где проницательность? Людям кажется, что виднее за кого-то что-то... может стоит за себя решать? Мне с определёнными людьми значительно комфортнее и интереснее в телеграмме, да и за чашечкой кофе, а если вам кто-то нравится, то предлагаю вам и общаться с человеком.
В 1973 году психолог Дэвид Розенхан провел интересный эксперимент, даже можно сказать троллинг, который потряс мир психиатрии. Эксперимент по сути проводился тайно. 8 людей, среди которых был и сам Розенхан, обратились в различные психиатрические больницы страны с жалобами на слуховые галлюцинации. Разумеется, на самом деле их не было, но доктора все же «пациентов» приняли. После приемы псевдопациенты были признаны психически больными и госпитализированы. После госпитализации все участники эксперимента вновь стали вести себя адекватно и непринужденно. Более того, «пациенты» стали уверять врачей, что с ними все в порядке, и что они больше не слышат никаких голосов. Однако персонал больниц так и не поверил «пациентам» и настаивать на том, чтобы они продолжали принимать лекарства. Удивительно, не то, что весь персонал не распознал симулянтов, а то, что другие, действительно больные пациенты больницы с уверенностью обвиняли симулянтов в симуляции. После того, как участники исследования покинули стены психиатрических больниц, эксперимент был запущен повторно. Были выбраны еще 12 больниц по всей стране, в которые обратилась следующая группа псевдопациентов. Все они были признаны душевнобольными и, разумеется, госпитализированы с различными диагнозами: от депрессивного психоза до шизофрении. После госпитализации «пациенты», как и в предыдущий раз, стали вести себя как обычные здоровые люди. Однако и их так скоро не выписали. И при это у всех участников эксперимента в медицинские карточки впоследствии были вписаны ложные диагнозы. Позже, когда о эксперименте и его результатах узнала общественность, поднялась буквально шоковая буря. Разом улетучилось доверие ко всем достижениям психиатрии. Такая реакция заставила одну из хорошо известных больниц убедить Розенхана повторить эксперимент в их стенах. Розенхан договорился с персоналом о том, что в течение трёх месяцев в психиатрическую больницу попытаются попасть один или несколько псевдопациентов. На практике это значило, что оценка каждого пришедшего пациента должна производиться с учётом вероятности, что он может быть симулянтом. В итоге среди 193 пациентов врачи этой больницы выявили 41 симулянта и ещё 42 людей в этом ошибочно заподозрили. В действительности же Розенхан не отправил в эту больницу ни одного псевдопациента, и все, кто были заподозрены больничным персоналом в симуляции, на самом деле были больными. Этот эксперимент стал самым большим ударом для всей психиатрии. Профессионализм лучших врачей–психиатров было поставлено под сомнение. И время от времени делались заявления: «Очевидно, что в психиатрических больницах мы не можем отличить здоровых от нездоровых». P. S. Есть такая шутка: В психиатрии самое главное первым надеть халат
Меня так черти занесли в родзал , хотя искал совсем не это , а войдя со стороны техперсонала- одел чёй-то халат и пошел искать акушера,,,)
