Когда-то давно взрослые жизнью детей практически не интересовались. Дети жили где-то ниже уровня взрослого взгляда (именно тогда в психологии сформировалось понятие «детская субкультура»). Внимание взрослых концентрировалось на детях только в каких-то экстраординарных случаях. Например, ребенок сильно разбил коленку и требуется медицинское вмешательство. Или ребенок разбил в классе окно и родителей вызвали в школу. Из взрослой субкультуры в детскую чаще всего поступало три типа сигналов: — указания (сделай то, не делай этого), — неодобрение, наказания (подрался в школе — не пойдешь гулять), — нейтральные информационные сообщения (обед на столе; в субботу мы всей семьей идем в гости к дяде). Одобрительные и поощрительные сигналы тоже поступали, но крайне редко, поскольку считалось, что детей «не нужно излишне баловать». Где-то в середине ХХ века детских педагогов и психологов посетила мысль: взрослым надо интересоваться жизнью ребенка. Честно говоря, не знаю, зачем, по мнению тогдашних специалистов, это нужно было делать. Предположений напрашивается три: — информации много не бывает, знать, что происходит с вашими детьми, полезно, — с людьми нужно разговаривать, а дети (к середине ХХ века это уже практически все отчетливо поняли) тоже люди, — детям будет приятно, что ими интересуются, и ваши межличностные отношения будут улучшаться. Если ты жизнью ребенка интересуешься, значит ты хороший, правильный родитель, если нет — соответственно, плохой. Нельзя не согласиться с конструктивностью самого посыла. Дети — важные люди рядом с тобой. Интересоваться их жизнью вполне естественно. Как именно? Ну, нужно их спрашивать. Разумеется, это не значит, что родители той поры у детей никогда ничего не спрашивали. Например, у вернувшихся с работы ленинградских родителей в то время (меньше десяти лет прошло после снятия блокады) главным вопросом к ребенку был следующий: что ты сегодня ел? Но — надо спрашивать больше и разнообразнее. Материальная жизнь в городах к тому моменту более-менее стабилизировалась, и интересный посыл был тогдашними родителями принят. Их дети имитационным порядком эту стратегию усвоили и, когда выросли и родили своих детей, уже сами стали ее применять. Но вот мое мнение как практического психолога: за минувшие 70 лет качнувшийся маятник давно прошел нижнюю точку и далеко отклонился в противоположную, совершенно уже неконструктивную сторону. Современных детей чуть ли не с самого рождения спрашивают постоянно и обо всем. Если они не отвечают (как правило, просто не могут, потому что вопросы у нынешнего поколения родителей часто бывают такими, на которые и взрослый-то человек не вдруг найдется что ответить), им подсказывают ответы, которые они потом годами повторяют. Вот примеры вопросов детям от трех до шести лет: — Почему ты не хочешь разговаривать с тетей? — Зачем ты туда лезешь? — Ну чего это ты так расстроился? — У тебя что, плохое настроение сегодня? Вот примеры подсказок, которые дети потом будут использовать: — Ты что, стесняешься? — Тебе что, скучно? — Тебя кто-то из деток в садике обидел? — Ты хочешь, чтобы папа с тобой поиграл? Надо сказать, что вопросы «прошлого поколения» тоже никуда не делись и занимают почетное и существенное по объему место в этой лавине, обрушивающейся на современного ребенка едва ли не с рождения. — Что вы сегодня в садике ели на обед? А на полдник что было? А мороженое ты с бабушкой в парке ел? — А с кем ты сегодня играл? — Ну что в школе сегодня было? А какие у тебя сегодня оценки? — А уроки ты сделал? А ты их точно сделал? А ты все-все уроки сделал, ничего не забыл? Жалобы современных родителей по этому поводу обычно выглядят приблизительно так: «Он никогда мне толком ничего рассказать не может, что в садике было. Я уж его каждый день спрашиваю, спрашиваю… А он только: да, нет, суп, с Васей. Иногда потом через несколько дней по случаю скажет чего-нибудь. Это у него отставание в развитии, да?» «Вы знаете, он у меня очень закрытый. Из него клещами ничего не вытащишь. Уж мы с бабушкой и так и эдак его спрашиваем — он нам совершенно ничего про школу не рассказывает. Ни про одноклассников, ни про учебу. Мы все узнаем только от учительницы или из электронного дневника». «Мне так хотелось, чтобы мы с дочерью были подругами, чтобы у нас были доверительные отношения. Я с самого начала читала книги по психологии, очень старалась все о ее жизни знать и принимать ее такой, какая она есть. Я и сейчас ее обо всем расспрашиваю, и не только об уроках — и как у нее с мальчиками, и как с девочками другими, и чем она увлекается, а она от меня вот как лет в девять-десять отдалилась, так все дальше и дальше. И телефоны у нее все на паролях, и страницы в соцсетях…» От бесконечных родительских вопросов дети скучают или раздражаются. Быстро учатся их не слышать, отвечать формально и односложно или попросту игнорировать. Подростками, срываясь, орут: отстань! Достали! Какое тебе дело?! Еще в середине нулевых годов талантливый «компьютерный мальчик» из числа моих клиентов написал простенькую программку, которую назвал «мама». Эта программка то и дело как бы звонила ребенку по телефону и встревоженно-заинтересованным голосом спрашивала: — У тебя двоек сегодня не было? — А ты к учительнице подошел, договорился переписать? — А ты тепло оделся? — А ты поел? А суп съел? Ты его точно съел, а не собаке отдал? Но этого мало, и все на самом деле еще хуже. Несмотря на раздражение, дети привыкают к тому, что их все время въедливо спрашивают, и потом ждут этого же от «взрослого» мира. «Он меня не понимает». — «А вы ему четко проговорили, чего именно вы хотите и ожидаете?» — «А почему он даже не поинтересовался?!» Это уже молодые люди, строящие межполовые или даже семейные отношения. Они привыкли к тому, что их спрашивают. И ничего не могут внятно рассказать сами, по своей инициативе (нет привычки). Ждут, что спросят 15 раз и останется только кивнуть в нужном месте: ты хочешь в этот кружок? А в тот? В театр? На концерт? В музей? Ты чувствуешь вот это? Вот то? И тот, второй, тоже ждет, что его спросят, «поймут», подскажут. Понятно, чем кончатся отношения этих двоих? Ко мне в последнее время часто приходят на прием молодые люди, которые ждут, что это не они будут рассказывать о своих проблемах, а я буду их спрашивать. Иногда это прямо проговаривается: — Я вас слушаю. Что вас ко мне привело? — А давайте вы будете спрашивать, а я вам буду отвечать! Что же делать и где ошибка в том давнем, конструктивном на первый взгляд посыле? Я полагаю, что в самом посыле никакой ошибки не было и нет. Она появилась на следующем этапе. Если я интересуюсь жизнью моих детей и хочу многое о ней знать, что мне делать для того, чтобы они мне о ней рассказали? Причем не односложно и скупо, а развернуто, свободно и интересно. Вы догадались? Дети — имитаторы. Если вы хотите знать об их жизни, рассказывайте о своей. Развернуто, свободно и интересно. Учитывая, естественно, возраст ребенка. Что вы ели, кого встретили, чего вы боитесь, что вам кажется красивым, а что отвратительным, как вы относились к этому 20 лет назад и как относитесь сейчас, о чем вы подумали и что почувствовали, когда… Делайте это регулярно, каждый день, и не ждите от детей никакого ответа. И увидите, что получится. Почему этот же совет не мог быть актуализирован для родителей тогда, 70 лет назад? А вы вспомните, как и в какую эпоху началась и проходила жизнь родителя ленинградского (допустим, десятилетнего) ребенка в середине XX века. «Рассказывайте о своей жизни свободно, красиво и интересно»? Вспомнили, представили? Вот вам и ответ. Но сейчас и времена, и люди другие. И мы можем уже позволить себе перестать ежедневно механически спрашивать своего ребенка: «Что в садике на обед было?», «Ты все уроки сделал?» — и рассказать ему о чем-нибудь действительно интересном из вашей ежедневной жизни (или из вашего прошлого). И когда-нибудь потом вы непременно услышите от своего ребенка что-нибудь важное для вас о его собственной жизни. Катерина Мурашова https://snob.ru/entry/174807
